Листая альманах
Творческого объединения "Маринист" ВСПМ
выпуск Первый, Харьков, декабрь 2011
КИЗИМ Виталий Иванович.
СРОЧНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ !
Глубина 320 метров (отрывок из книги)
КРАСТЕЛЁВЫ.
Из-за затянувшегося строительства нашего подводного атомохода перемещения офицеров по служебной лестнице командованием флота были запрещены.
Остановился карьерный рост профессионалов, многие «перехаживали» сроки присвоения очередных воинских званий, что не давало удовлетворения от службы. И вот настал момент, когда запрет сняли.
Командир корабля Рюрик Александрович Кетов получил повышение по службе, был назначен заместителем командира нашей дивизии атомных подводных лодок.
На его место был назначен старпом Михаил Соколов. По опыту службы и выслуге лет он по праву занял эту ответственную должность, в экипаже все были довольны таким назначением.
Мы хорошо знали его по прошлой службе как хорошего моряка и офицера, спокойного и выдержанного человека в любых ситуациях. С сослуживцами был доброжелателен и общителен, но при необходимости мог проявить волю и твёрдость характера.
Убыл в учебный центр подводников заместитель командира по политической части Павел Михайлович Архипов, самый старший по возрасту среди офицеров. На вакантные должности были назначены офицеры не нашего экипажа - Виктор Горев и Валентин Колинько.
Началась подвижка и среди офицеров нашей боевой части. Первым, как и планировалось, убыл Михаил Крастелёв. Об этом необходимо рассказать подробно. Он был командиром реакторного отсека - самого главного на нашем атомоходе. Вместе со старшиной отсека Юрисом Сарной досконально изучил и мастерски управлял всей сложной техникой нашей паропроизводительной установки.
Впервые младшего Крастелёва я увидел на последнем новогоднем балу в училище. Друзья указали на курсанта первокурсника и сказали, что это сын начальника училища. Небольшого роста, щуплого телосложения блондин с серо-голубыми глазами выглядел очень молодо.
Спустя пять лет, в Обнинске, в учебном центре атомного подплава, знакомясь с подчинёнными офицерами, я снова увидел его. Возмужавший и повзрослевший на меня смотрел лейтенант в форме внутренних войск. Согласно легенде прикрытия мы все носили эту форму.
Оказалось, что он, окончив училище и пройдя курсы переподготовки во ВВМИОЛУ имени Дзержинского, назначен к нам в экипаж на должность командира группы дистанционного управления реактором.
При распределении обязанностей по должностям и отсекам сам попросился в реакторный отсек. В последующем учился добросовестно и прилежно. С сослуживцами был дружелюбен и открыт, но иногда допускал резкости в спорах. В целом служил, как и подобает морскому офицеру, честно и добросовестно.
Вирусом «адмиральского сынка» заражен не был. Личное знакомство со старшим Крастелёвым, начальником училища, у меня произошло на пятом курсе не по моей инициативе.
В городе Севастополе вдруг начались драки между гражданскими парнями и матросами вкупе с курсантами. Причем инициатива всегда исходила от гражданских лиц. И это в главной базе Черноморского флота! Такого раньше не случалось. Как будто кто-то умело провоцировал эти конфликты, как потом и выяснилось.
В результате этих драк военнослужащие оказывались в комендатуре, со всеми вытекающими последствиями, а гражданские разбегались. Патрулей в дни увольнений на улицах было много, но милиции не наблюдалось. А в военной комендатуре разговор короток: в драке участвовал - значит, нарушал порядок в городе. Кто прав, кто виноват, не разбирались.
Командование воинских частей флота, дабы избежать неприятных разборок с начальником гарнизона, отдало приказ - драк избегать, а при невозможности - убегать. Распространялся этот приказ и на курсантов.
Мы, конечно, были возмущены таким решением и назвали этот приказ «драпай». Но приказы на флоте не обсуждаются, а коллективные жалобы уставом запрещены. В учебных классах и кубриках шли бурные обсуждения сложившейся ситуации. Особенно болезненно реагировал наш выпускной курс.
Представьте ситуацию: идёшь в городе с друзьями и девушками, и вдруг подходят выпившие парни и начинают задираться. Попытка разойтись мирно не удаётся, и ты должен оставить «слабый пол» с хулиганами и убегать.
И это совершает моряк-курсант, старше двадцати лет, которого пять лет воспитывали и убеждали, морской офицер должен быть смелым и решительным, с высоким чувством достоинства. И наш второй взвод первой роты выпускного курса нашел выход.
Было решено провести комсомольское собрание с повесткой дня: «О воспитании смелости и храбрости у курсантов-моряков.» Обсудить сложившуюся ситуацию и обратиться в ЦК комсомола с просьбой разъяснить явное противоречие между словом и делом.
Как комсорг взвода, я запланировал это мероприятие на вечер ближайшего дня партийно-политической работы. И тут же сработала система партийной информации. Через несколько дней, во время вечерней самоподготовки, к нам в класс неожиданно вошли начальник училища М.А.Крастелев и начальник политического отдела училища И.М.Кулешов. И состоялся хороший, открытый разговор без протокола.
Оба капитана первого ранга не давили нас погонами и должностями, а вели беседу тактично , спокойно отвечая на острые вопросы. В целом они согласились с нашим мнением, о не правильном решении в сложившейся обстановке, и обещали в кратчайший срок принять меры по защите чести и достоинства курсантов.
И действительно в скором времени приказ «драпай» был отменён, а драки в городе прекратились. Никаких последствий и выводов для нашего класса не последовало, но фамилию комсорга, как потом выяснилось, М.А.Крастелёв запомнил.
В 1966 году я, впервые за период службы на подводных лодках Северного флота, получил путёвку в санаторий Министерства Обороны имени Фрунзе в Крыму. По плану ознакомления отдыхающих с достопримечательностями полуострова была предусмотрена экскурсия в Севастополь, и я на санаторном автобусе прибыл в город своей курсантской юности.
Первым делом нашёл нашего уважаемого «отца-командира» Александра Матвеевича Грицаку.
Встреча получилась теплой и дружеской, вместе с ним посетил некоторые кафедры.
Везде нас радушно встречали и живо интересовались нынешней службой на подводном флоте. Задавались и вопросы по улучшению подготовки курсантов по учебным дисциплинам. В меру своего опыта службы и приобретённых на флоте знаний, я отвечал своим бывшим преподавателям.
Время пролетело быстро, я уже подумал о возвращении в город к месту стоянки санаторного автобуса. Неожиданно меня находит помощник дежурного по училищу и приглашает к начальнику училища.
Оказывается, что адмирал ввёл такой порядок – о каждом прибывающим выпускнике ему докладывали. И вот я впервые в адмиральском кабинете. За всё время обучения такой чести не удостоился, сюда попадали, как правило, не за хорошие дела.
Представившись по уставу, хотя и был по «гражданке», приготовился к разговору. Выйдя из-за стола, Михаил Андроникович поздоровался за руку и пригласил за боковой столик с двумя удобными креслами. Попросил рассказать о моей службе на дизель-электрической подводной лодке.
Я кратко рассказал о своей службе на Северном флоте. Он внимательно слушал, задал несколько уточняющих вопросов. Похвалил за то, что высоко держу марку училища, посмотрел мне в глаза и спросил, как служит сын, и нет ли отрицательных моментов?
Стало ясно, что он знает о нашей совместной службе. У командования экипажа претензий и нареканий по службе и дисциплине к старшему инженер-лейтенанту Михаилу Крастелёву не имелось. В учебном центре учился хорошо, а сейчас дотошно изучает устройство своего реакторного отсека и подводной лодки на стапеле Адмиралтейского завода.
Всё это я доложил адмиралу и отцу офицера. М.А.Крастелёв поблагодарил за рассказ о сыне и за то, что его воспитанием мы тоже занимаемся, серьезно. Посмотрев на часы, я попросил разрешения удалиться, так как мог опоздать на автобус.
Адмирал спросил, откуда и во сколько он отправляется и, неожиданно для меня, пригласил к себе домой, на обед. Дежурному офицеру по телефону приказал служебную «Волгу» через час подать к подъезду своего дома. Дома офицерского состава находились в пяти минутах ходьбы от училища.
И вот, как в былые годы, иду я по знакомой территории, по плацу, где сотни раз строились по праздникам, тревогам, разводам дежурной и караульной службы, при увольнении в город и где нам вручили дипломы, офицерские погоны и кортики.
Начальник училища с видимым удовольствием показывает изменения за прошедшие годы. Везде флотский порядок и чистота. Проходя мимо северного крыла главного корпуса, уже я показываю окна своего класса и кубрика на первом курсе когда всё училище размещалось здесь.Подошёл к топольку, посаженному мною десять лет назад, и погладил его подросший ствол.
Дома Михаил Андроникович познакомил меня с супругой, матерью нашего Михаила, Татьяной Михайловной. Стол к обеду уже накрыт, и хозяйка приглашает нас к нему. Хозяин весело предлагает супруге открыть бутылку армянского коньяку, которую он у неё выиграл на спор в Москве, будучи там в отпуске.
Мне пришлось снова, уже для Татьяны Михайловны, повторить рассказ о службе сына в нашем экипаже и особенностях нашей жизни и быта в настоящее время. Закончив трапезу и поблагодарив хозяйку, мы с хозяином дома перешли в гостиную и продолжили беседу.
Михаил Андроникович видел изъяны в системе подготовки офицеров корпуса корабельных инженеров и имел свежие идеи и наработки по её реформированию.
Тот считал училище управляемым, обучаемым, воспитуемым при условии, если на 600 обучаемых приходится 200 командиров, педагогов и обслуживающего персонала.
Тогда получается «штучный товар» - офицеры высокой квалификации. А сейчас эта норма не выполняется.
Мне его идеи и мысли пришлись по душе. Время, отведённое на обед, прошло, и мы вышли к подъезду. Там уже стояла адмиральская автомашина. Я подумал, что М.А.Крастелёву по служебным делам нужно в город, и он попутно подвезёт меня туда же. Но он, подойдя к машине, отдал распоряжение водителю: доставить меня к моему санаторному автобусу на площадь Ушакова.
Пожав руки, мы распрощались и «Волга» пошла на перехват автобуса, что в итоге и было исполнено. Всю обратную дорогу в санаторий я находился под впечатлением от увиденного и встречи со своими командирами и преподавателями курсантского славного времени.
Прошло два года, и мы снова встретились. В жизни младшего Крастелёва за это время произошло два важных события. Он стал отцом и у него умерла жена. На руках у родителей остался его двухлетний сын. Стоял вопрос о переводе в Севастополь по семейным обстоятельствам.
Строительство нашего подводного атомохода вступило в завершающую фазу - шли швартовные испытания, мы готовились к пуску своих реакторов у заводской стенки на Неве. Экипаж и заводская сдаточная команда работали круглосуточно, в очень напряжённом режиме.
В связи с тем, что на корабле было предусмотрено и внедрено много автоматики, экипаж был по численности небольшой. В реакторном отсеке по штату числилось всего два человека, и одним из них был Михаил Крастелёв.
Принимая технику от заводских специалистов, он буквально не покидал отсека, даже ночевал иногда на заводе на выделенной для нас плавучей казарме.
В один из апрельских дней, команда возвращалась с завода в казарму бригады подплава на обед. У проходной я неожиданно увидел адмирала Крастелёва, беседующего с сыном. Подойдя к ним, я поздоровался.
Он отпустил сына, назначив ему встречу в одной из гостиниц вечером того же дня. Спросил меня о состоянии дел на корабле. Я кратко доложил сложившуюся ситуацию по кораблю и рассказал, чем занимается его сын.
Сказал, что перевод Михаила по семейным обстоятельствам в настоящее время не возможен, так как у нас полноценной замены ему нет и на флоте тоже. И это действительно было так. Да и Михаилу будет интересно и морально комфортно поставить точку в деле, которому посвятил первые годы офицерской службы.
Подумав, Крастелёв согласился, пожелал нам удачи, сел в ожидавшее его такси и уехал...
Союз выпускников Севастопольского ВВМИУ - Голландия
Всеукраинский союз писателей-маринистов (ВСПМ)
Капитан 1 ранга Кизим Виталий Иванович.
Комментариев нет:
Отправить комментарий