Ушёл из жизни писатель, поэт, публицист, капитан 1 ранга в отставке Марк Владимирович КАБАКОВ.
Я умру на бегу!
Это будет, наверно, пристойно.
Потому что я с самого детства
Куда- то бежал,
Потому что родился в стране,
Где всегдашние войны,
И за каждым забором
Твой недруг, казалось, лежал.
Но я в этой стране счастлив был,
Как нигде на планете,
Потому что с любимою жил,
Потому что с друзьями дружил.
Я умру на бегу.
Вы меня помяните в буфете.
И прочтите стихи,
Те, что я мимоходом сложил.
Родился поэт 24 апреля 1924 года в городе Ленинграде в семье «бывших» - мать училась до революции в Петербургской консерватории у профессора Глазунова, успела окончить два курса.
Отец успел окончить три курса Петербургского университета, последующие события помешали учиться дальше. Родители были выходцами из богатых минских семей.
Я умру на бегу!
Это будет, наверно, пристойно.
Потому что я с самого детства
Куда- то бежал,
Потому что родился в стране,
Где всегдашние войны,
И за каждым забором
Твой недруг, казалось, лежал.
Но я в этой стране счастлив был,
Как нигде на планете,
Потому что с любимою жил,
Потому что с друзьями дружил.
Я умру на бегу.
Вы меня помяните в буфете.
И прочтите стихи,
Те, что я мимоходом сложил.
Родился поэт 24 апреля 1924 года в городе Ленинграде в семье «бывших» - мать училась до революции в Петербургской консерватории у профессора Глазунова, успела окончить два курса.
Отец успел окончить три курса Петербургского университета, последующие события помешали учиться дальше. Родители были выходцами из богатых минских семей.
Время не жаловало «бывших».
Из воспоминаний Марка КАБАКОВА:
– Я родился в известной семье минских евреев. Мой отец Владимир (Вульф) учился в Петербургском университете, а мать Анна (Ханна) — в Петербургской консерватории.
Мать обладала удивительным голосом — колоратурным сопрано, ее профессором был Глазунов.
Из воспоминаний Марка КАБАКОВА:
– Я родился в известной семье минских евреев. Мой отец Владимир (Вульф) учился в Петербургском университете, а мать Анна (Ханна) — в Петербургской консерватории.
Мать обладала удивительным голосом — колоратурным сопрано, ее профессором был Глазунов.
То, что евреи в то время учились в таких учебных заведениях, уже говорит о многом.
Мои родители не успели окончить учебу, поскольку произошла Октябрьская революция, а потом началась Гражданская война.
– Ваши родители столкнулись с маховиком репрессий. Каким было ваше детство?
– Довольно своеобразным. По чужим углам, людям, преимущественно на полу…
Мои родители не успели окончить учебу, поскольку произошла Октябрьская революция, а потом началась Гражданская война.
– Ваши родители столкнулись с маховиком репрессий. Каким было ваше детство?
– Довольно своеобразным. По чужим углам, людям, преимущественно на полу…
В 1918 году моя мать сидела в Минске в тюрьме.
Это было не простое заключение: в тюрьму собрали детей богатых родителей и требовали за них выкуп.
Это было не простое заключение: в тюрьму собрали детей богатых родителей и требовали за них выкуп.
Иначе каждый десятый был бы расстрелян.
Мать, подающая надежды певица, рано потеряла голос.
Она окончила дошкольные курсы, работала в детских садах.
Она окончила дошкольные курсы, работала в детских садах.
Отец мой в советское время прошел мясорубку репрессий, стал заключенным каналармейцем на строительстве Беломорско-Балтийского канала.
Четыре года я жил у бабушки в Минске.
– Как вы попали в морскую спецшколу в Москве?
– Все получилось довольно случайно.
– Как вы попали в морскую спецшколу в Москве?
– Все получилось довольно случайно.
В 1939 году в СССР открылись артиллерийские спецшколы, прообразы суворовских училищ и наследники кадетских корпусов.
Туда принимали после 7-го класса.
Туда принимали после 7-го класса.
Мальчики в спецшколах носили военную форму, их потом без экзаменов принимали в артиллерийские училища.
Это были, без преувеличения, привилегированные учебные заведения.
Это были, без преувеличения, привилегированные учебные заведения.
Там учились дети советской элиты.
Следом открылись авиационные спецшколы, а за ними — семь военно-морских спецшкол, одна из них в столице.
Следом открылись авиационные спецшколы, а за ними — семь военно-морских спецшкол, одна из них в столице.
Причем в Москве это было первое после школы Петра военно-морское учебное заведение.
Мальчишки просто ринулись туда!
Мальчишки просто ринулись туда!
Я помню, было 5000 заявлений на 500 мест, все — от отличников. Поэтому принимали в спецшколу исключительно по состоянию здоровья.
До сих пор не понимаю, как мне удалось попасть в число самых здоровых ребят Москвы!
На самом деле мне тогда очень хотелось красоваться в форме.
На самом деле мне тогда очень хотелось красоваться в форме.
Так я надел форму в 16 лет и 34 года не снимал ее.
Служил на Северном, Балтийском и Черноморском флотах.
Служил на Северном, Балтийском и Черноморском флотах.
Ходил на всех классах боевых кораблей, надводных и подводных...
С 1940 года и по 1974 год вся жизнь Марка КАБАКОВА была связана с Военно-морским флотом: ВВМУ имени Дзержинского, Северный флот, Балтийский флот, Черноморский флот…
Во время войны в соответствии с приказом наркома Кузнецова практики курсантов были на действующем флоте.
Поэтому в 1944 году Марк Кабаков участвовал в боевых действиях на Северном флоте: большой охотник «Штурман», дублер моториста.
Сопровождал конвои на Баренцевом море.
С 1940 года и по 1974 год вся жизнь Марка КАБАКОВА была связана с Военно-морским флотом: ВВМУ имени Дзержинского, Северный флот, Балтийский флот, Черноморский флот…
Во время войны в соответствии с приказом наркома Кузнецова практики курсантов были на действующем флоте.
Поэтому в 1944 году Марк Кабаков участвовал в боевых действиях на Северном флоте: большой охотник «Штурман», дублер моториста.
Сопровождал конвои на Баренцевом море.
Участник обороны Москвы – дежурство на крышах во время учебы в спецшколе, рытье оборонительных сооружений.
1946 – 1950 гг. - инженер-механик на 6-м дивизионе тральщиков (Северный флот), участвовал в трех послевоенных боевых тралениях в Баренцевом и Карском морях.
- По окончании училища в 1946 году получил назначение инженером-механиком на 6-й Краснознаменный дивизион тральщиков Северного флота и занимался послевоенным боевым тралением.
Базировались в Полярном, а «пахали» тральцами Баренцево и Карское моря от Линахамари до Тазовской бухты в устье Оби.
1946 – 1950 гг. - инженер-механик на 6-м дивизионе тральщиков (Северный флот), участвовал в трех послевоенных боевых тралениях в Баренцевом и Карском морях.
- По окончании училища в 1946 году получил назначение инженером-механиком на 6-й Краснознаменный дивизион тральщиков Северного флота и занимался послевоенным боевым тралением.
Базировались в Полярном, а «пахали» тральцами Баренцево и Карское моря от Линахамари до Тазовской бухты в устье Оби.
На фото: лейтенант Кабаков на фоне звезды с числом вытраленных мин. Северный флот, 1949 год.
Мы плавали на кораблях, которые СССР получал от Америки по ленд-лизу.
Давайте-ка отбросим беспочвенные споры,
Забудем на минуту, кто прав, кто виноват.
И снова по Балтийску шагают фантазеры,
И каждый неизвестен и рифмою богат.
А мы еще такое строкою звонкой скажем!
А мы в такие дали сегодня уплывем!
Вот впереди шагает, моряк - косая сажень,
Чуть дальше - флотский доктор с механиком вдвоем.
Куда они сегодня шаги свои направят
И где содвинут чарки во славу всех морей?
Мы, зная нрав поэтов, о том судить не вправе
В лукавом зыбком свете Балтийских фонарей.
Уходят три поэта, три друга неразлучных,
Шумящей синевою кончается бетон.
Им вовсе нету дела до наших бед докучных
Соленая дорога лежит со всех сторон.
***
Давайте, товарищи, чаще встречаться,
Давайте-ка скинем, хотя бы по двадцать.
И снова подлодки стоят у причала.
И нету у службы конца и начала.
Давайте, товарищи, чаще встречаться,
Давайте друг к другу в каюты стучаться.
В каюты – не в комнаты с мебелью чинной
И дремлющим в кресле угрюмым мужчиной.
Давайте, ребята, тряхнем стариною,
В которой походы в полгода длиною,
И нет ни минуты одной для поживы.
Давайте встречаться – покуда мы живы!
Марк Кабаков: самый секретный еврей СССР
В простонародье - «амики».
Когда их строили в тропическом Майями, вряд ли кому-то в голову приходило, что эти тральщики окажутся в суровых условиях Арктики, да еще и по полгода без комфортного базирования!
На них отсутствовали рефрижераторы, конструкцией предусматривались только бытовые холодильники.
Поэтому к концу боевого траления весь рацион состоял из щей из сухой капусты, сухой картошки и солонины, причем на второе - та же солонина.
Когда их строили в тропическом Майями, вряд ли кому-то в голову приходило, что эти тральщики окажутся в суровых условиях Арктики, да еще и по полгода без комфортного базирования!
На них отсутствовали рефрижераторы, конструкцией предусматривались только бытовые холодильники.
Поэтому к концу боевого траления весь рацион состоял из щей из сухой капусты, сухой картошки и солонины, причем на второе - та же солонина.
Так я лишился зубов (смеется).
- Что вам особенно запомнилось из опыта боевого траления?
- Запомнилось, как топляком у нас на корабле однажды погнуло лопасть гребного винта и мы шли под одним двигателем.
- Что вам особенно запомнилось из опыта боевого траления?
- Запомнилось, как топляком у нас на корабле однажды погнуло лопасть гребного винта и мы шли под одним двигателем.
А когда мы выбрались из губы и оказались уже на минном поле, у нас полетел и второй двигатель.
Мы оказались без хода, образно говоря, словно в «супе с клецками».
Мы оказались без хода, образно говоря, словно в «супе с клецками».
Но раз я с вами разговариваю, значит, все закончилось хорошо.
Мы тогда не боялись ничего, были молодыми, бесстрашными...
И всюду, куда бы не бросала его судьба была с ним верная муза его поэзии – его жена Майя.
Ее потеря стала самым тяжелым ударом для поэта.
Мы тогда не боялись ничего, были молодыми, бесстрашными...
И всюду, куда бы не бросала его судьба была с ним верная муза его поэзии – его жена Майя.
Ее потеря стала самым тяжелым ударом для поэта.
Она была тонким ценителем стиха и опорой. Поэзия была их главной общей целью.
Полощет море кружева.
Наверно, к ночи норд нагрянет…
А красота твоя не вянет,
И нежность давняя жива.
Полощет море кружева.
Я в синий сумрак окунусь,
Когда сыграют погруженье.
Твое лицо,
Твои движенья,
Твой взгляд я знаю наизусть.
Я в синий сумрак окунусь.
Волна лизнула руку мне
И улеглась в тени от пирса.
Я так давно в тебя влюбился,
И ты со мной,
На глубине…
Стихи Марк Кабаков начал писать с детства, первая публикация во флотской печати состоялась в 1942 году.
Подарила судьба достойных литературных учителей – Борис Томашевский в Дзержинке – преподаватель немецкого языка позже крупный пушкинист, поэт Сергей Спасский, впоследствии Азаров и Флеров.
Книги выходили в Симферополе, Москве, Североморске.
Столь насыщенная жизнь одарила поэта новыми сюжетами и наполняла стихи и прозу воспоминаньями.
Наверно, к ночи норд нагрянет…
А красота твоя не вянет,
И нежность давняя жива.
Полощет море кружева.
Я в синий сумрак окунусь,
Когда сыграют погруженье.
Твое лицо,
Твои движенья,
Твой взгляд я знаю наизусть.
Я в синий сумрак окунусь.
Волна лизнула руку мне
И улеглась в тени от пирса.
Я так давно в тебя влюбился,
И ты со мной,
На глубине…
Стихи Марк Кабаков начал писать с детства, первая публикация во флотской печати состоялась в 1942 году.
Подарила судьба достойных литературных учителей – Борис Томашевский в Дзержинке – преподаватель немецкого языка позже крупный пушкинист, поэт Сергей Спасский, впоследствии Азаров и Флеров.
Книги выходили в Симферополе, Москве, Североморске.
Столь насыщенная жизнь одарила поэта новыми сюжетами и наполняла стихи и прозу воспоминаньями.
В творчестве он был не истощим.
Все его приезды в Калининград превращались в «дни и ночи поэзии».
Все его приезды в Калининград превращались в «дни и ночи поэзии».
Он будто магнитом притягивал к себе людей, объединял очень разных по воззрениям на жизнь, отбрасывал споры, заряжал всех энергией стиха.
Экспромты рождались в нем постоянно, и каждое утро он начинал новым стихом.
Экспромты рождались в нем постоянно, и каждое утро он начинал новым стихом.
А потом зарядка и не простая, а со сложными упражнениями и длительными стойками на голове.
И весь день без малейшего отдыха – круговорот событий.
И весь день без малейшего отдыха – круговорот событий.
Так привык он жить без остановок.
Таким он встретил свое восьмидесятилетие.
Именно таким должен быть лидер флотской поэзии.
Участник Великой Отечественной войны, автор более двадцати книг, он в 60- е годы прошлого века начинал свой поэтический путь в Балтийске.
Здесь в редакции газеты Балтийского флота «Страж Балтики» было создано литературное объединение флота, которому позднее присвоили имя поэта подводника Алексея Лебедева.
Крыши, крытые черепицей,
К небу вытянутые дома…
Обволакивая границы,
От залива ползёт туман…
По картинкам знакомый с детства,
Прорезая белёсый мрак,
Надо мной горит по соседству
Обомшелый седой маяк.
Море — вот оно,
тут же, рядом.
Беспокойную ночь суля,
Смотрит в комнату алым взглядом
Клотик ближнего корабля.
А за ним, за стеной тумана,
Там, где в гавань прорезан вход,
Бронированным великаном
Держит вахту Балтийский флот.
После увольнения в запас Марк Владимирович в качестве корреспондента «Правды», «Красной звезды», «Литературной газеты» и «Советской России» побывал во всех уголках нашей необъятной страны.
Подвижность и неуёмность в творчестве были главными направлениями в его бурной жизни. Но никогда он не расставался с флотом и не мыслил свою жизнь без моря.
В 1989 году в составе группы советских писателей- маринистов участвовал в походе сторожевого корабля «Бдительный» по местам воинской славы Балтийского флота, совершив переход из Кронштадта в Балтийск.
На эсминце «Беспокойный» в 1997–1998 годах ходил в Польшу, Германию, Великобританию, Голландию, Бельгию, а в 2003 году на том же эсминце со вершил переход из Балтийска в Санкт-Петербург.
АПРЕЛЬ
Качаются беседки за бортом,
Орудуют кистями строевые.
И тянут вентиляторы стальные
Апрельский воздух пересохшим ртом.
Так Балтика встречается с весной.
И это ежегодное свиданье
Прекрасно,
Словно вечер выпускной,
Как дальнего похода ожиданье.
М.В.Кабаков был неизменным и желанным гостем на всех флотах, но любимой его гаванью оставался Балтийск.
В Калининград он приезжал постоянно, и каждый его приезд превращался в поэтический праздник.
Здесь его и сейчас помнят ветераны флота, читают его стихи молодые поэты, учатся у него не только стихосложению, но и тому, как надо достойно и честно идти по жизни.
Командование Военно-Морского флота, ветераны ВМФ, сотрудники редакции газеты «Страж Балтики» выражают искренние соболезнования родным и близким Марка Владимировича Кабакова.
Светлая память о нём навсегда сохранится в наших сердцах.
Именно таким должен быть лидер флотской поэзии.
Участник Великой Отечественной войны, автор более двадцати книг, он в 60- е годы прошлого века начинал свой поэтический путь в Балтийске.
Здесь в редакции газеты Балтийского флота «Страж Балтики» было создано литературное объединение флота, которому позднее присвоили имя поэта подводника Алексея Лебедева.
БАЛТИЙСК
К небу вытянутые дома…
Обволакивая границы,
От залива ползёт туман…
По картинкам знакомый с детства,
Прорезая белёсый мрак,
Надо мной горит по соседству
Обомшелый седой маяк.
Море — вот оно,
тут же, рядом.
Беспокойную ночь суля,
Смотрит в комнату алым взглядом
Клотик ближнего корабля.
А за ним, за стеной тумана,
Там, где в гавань прорезан вход,
Бронированным великаном
Держит вахту Балтийский флот.
После увольнения в запас Марк Владимирович в качестве корреспондента «Правды», «Красной звезды», «Литературной газеты» и «Советской России» побывал во всех уголках нашей необъятной страны.
Подвижность и неуёмность в творчестве были главными направлениями в его бурной жизни. Но никогда он не расставался с флотом и не мыслил свою жизнь без моря.
В 1989 году в составе группы советских писателей- маринистов участвовал в походе сторожевого корабля «Бдительный» по местам воинской славы Балтийского флота, совершив переход из Кронштадта в Балтийск.
На эсминце «Беспокойный» в 1997–1998 годах ходил в Польшу, Германию, Великобританию, Голландию, Бельгию, а в 2003 году на том же эсминце со вершил переход из Балтийска в Санкт-Петербург.
Качаются беседки за бортом,
Орудуют кистями строевые.
И тянут вентиляторы стальные
Апрельский воздух пересохшим ртом.
Так Балтика встречается с весной.
И это ежегодное свиданье
Прекрасно,
Словно вечер выпускной,
Как дальнего похода ожиданье.
М.В.Кабаков был неизменным и желанным гостем на всех флотах, но любимой его гаванью оставался Балтийск.
В Калининград он приезжал постоянно, и каждый его приезд превращался в поэтический праздник.
Здесь его и сейчас помнят ветераны флота, читают его стихи молодые поэты, учатся у него не только стихосложению, но и тому, как надо достойно и честно идти по жизни.
Командование Военно-Морского флота, ветераны ВМФ, сотрудники редакции газеты «Страж Балтики» выражают искренние соболезнования родным и близким Марка Владимировича Кабакова.
Светлая память о нём навсегда сохранится в наших сердцах.
***
Забудем на минуту, кто прав, кто виноват.
И снова по Балтийску шагают фантазеры,
И каждый неизвестен и рифмою богат.
А мы еще такое строкою звонкой скажем!
А мы в такие дали сегодня уплывем!
Вот впереди шагает, моряк - косая сажень,
Чуть дальше - флотский доктор с механиком вдвоем.
Куда они сегодня шаги свои направят
И где содвинут чарки во славу всех морей?
Мы, зная нрав поэтов, о том судить не вправе
В лукавом зыбком свете Балтийских фонарей.
Уходят три поэта, три друга неразлучных,
Шумящей синевою кончается бетон.
Им вовсе нету дела до наших бед докучных
Соленая дорога лежит со всех сторон.
***
Давайте, товарищи, чаще встречаться,
Давайте-ка скинем, хотя бы по двадцать.
И снова подлодки стоят у причала.
И нету у службы конца и начала.
Давайте, товарищи, чаще встречаться,
Давайте друг к другу в каюты стучаться.
В каюты – не в комнаты с мебелью чинной
И дремлющим в кресле угрюмым мужчиной.
Давайте, ребята, тряхнем стариною,
В которой походы в полгода длиною,
И нет ни минуты одной для поживы.
Давайте встречаться – покуда мы живы!
Марк Кабаков: самый секретный еврей СССР
К сожалению, только сегодня узнала, что Марка Владимировича уже нет, хотя понимала, что лет ему много. Мы познакомились на Мурманском областном радио в 1999 году, он пришел встретиться с известной ему на этом радио журналисткой Галиной Смирновой, которая когда-то записывала с ним интервью. Галина в то время уже не работала и не жила в Мурманске, но когда я, тоже журналистка, узнала, кого к нам привела судьба, естественно, его не отпустила. Так мы и познакомились. Обменялись телефонами. Потом, когда погибла 12 августа 2000 года подлодка Курск, я вела прямые эфиры и на своем радио, и на радио России и Маяк, позвонила Марку Владимировичу. Его слова были очень важными для всех слушателей в те дни, когда мы еще верили, что хотя бы кто-то из моряков жив. Потом мы еще раз встретились в Москве, в театре на Малой Бронной. Я очень рада, что судьба свела меня с таким замечательным человеком и поэтом. Светлая ему память!
ОтветитьУдалить