"Сейчас, на склоне жизни, я могу с чистой совестью сказать: я был слабым человеком.
Но судьба толкала меня на самое трудное.
Но я могу заявить, что для своего Отечества я сделал всё, что мог.
Притом — бескорыстно.
А если кто считает, что он мог бы больше, так пусть сделает это..."
Анатолий Штыров.
Редкое по искренности и чувству собственного достоинства признание принадлежит человеку, вышедшему из самых что ни на есть низов советского простонародья, но одарённому столь разнообразными талантами, столь сильной волей и такими нравственными основами, что, читая его книги, невольно приходишь к выводу:
Редкое по искренности и чувству собственного достоинства признание принадлежит человеку, вышедшему из самых что ни на есть низов советского простонародья, но одарённому столь разнообразными талантами, столь сильной волей и такими нравственными основами, что, читая его книги, невольно приходишь к выводу:
если Россия сможет в настоящем и будущем воспроизводить людей такой породы, то она не пропадёт никогда.
Поскольку и как литератор, и как человек Анатолий Тихонович Штыров почти неизвестен читателю, то мы обозначим основные вехи его незаурядной судьбы.
Родился Анатолий Штыров 6 марта 1929 года в г. Петровске Саратовской области.
Поскольку и как литератор, и как человек Анатолий Тихонович Штыров почти неизвестен читателю, то мы обозначим основные вехи его незаурядной судьбы.
Родился Анатолий Штыров 6 марта 1929 года в г. Петровске Саратовской области.
Жестокая нищета, безотцовщина, естественно, наложили отпечаток на все ранние мироощущения.
Сочинять стихи начал с четвёртого класса.
Сочинять стихи начал с четвёртого класса.
В 1944 году, в соответствии с указом Сталина подбирать беспризорников на железных дорогах, попал в военно-морское подготовительное училище (город Горький).
В процессе учёбы изучил французский язык.
В процессе учёбы изучил французский язык.
В 1947 году исключён из комсомола "за антисоветские настроения".
С 1947—1951 гг. — Тихоокеанское высшее военно-морское училище.
В процессе учёбы изучил английский язык.
Окончив ТОВВМУ 21 сентября 1951 года, получил воинское звание лейтенант и был назначен адъютантом командующего Камчатской военной флотилии.
Свой мрачный дебют адъютантом
Я начал и, хамству не чужд,
В себе обнаружил «таланты»
Судьи человеческих нужд.
Глухую гордыню смиряли —
И не было чувства смешней,
Когда мне все страхи вверяли
Начальники всех степеней.
С 1953 года — служба на дизельных подводных лодках (Баку, Балтика, Камчатка).
... Низвергнут с олимпа штабного,
Слегка был пощипан орел,
И в мире подводном, суровом,
Он хмурое братство обрел.
Забрав лейтенантские шмотки,
Вошел я в железную твердь.
На тесной и старенькой лодке
Моя началась круговерть.
С 1955 по 1968 годы помощник командира ПЛ, старший помощник командира ПЛ, командир ПЛ С-141.
Свой мрачный дебют адъютантом
Я начал и, хамству не чужд,
В себе обнаружил «таланты»
Судьи человеческих нужд.
Глухую гордыню смиряли —
И не было чувства смешней,
Когда мне все страхи вверяли
Начальники всех степеней.
С 1953 года — служба на дизельных подводных лодках (Баку, Балтика, Камчатка).
... Низвергнут с олимпа штабного,
Слегка был пощипан орел,
И в мире подводном, суровом,
Он хмурое братство обрел.
Забрав лейтенантские шмотки,
Вошел я в железную твердь.
На тесной и старенькой лодке
Моя началась круговерть.
С 1955 по 1968 годы помощник командира ПЛ, старший помощник командира ПЛ, командир ПЛ С-141.
В годы "холодной войны" и жестокого противостояния двух систем, многократно выполнял задачи боевых служб в Мировом океане, неоднократно действовал в экстремальных ситуацях.
С 1968 года на руководящих должностях в разведке Тихоокеанского флота.
С 1968 года на руководящих должностях в разведке Тихоокеанского флота.
Первый заместитель начальника разведки ТОФ.
Когда в 1968-м погибла подводная лодка К-129, доказал, что американцы ее ищут, определил координаты погибшей ПЛ.
Из разведки флота переназначен офицером оперативного управления штаба ТОФ, заместитель начальника штаба Камчатской флотилии.
В феврале 1984 года по личному ходатайству Начальника Генерального штаба маршала Ахромеева А.Штырову присвоено воинское звание контр-адмирал.
С 1985 по 1988 годы - заместитель начальника военно-морского управления Командования войск на Юго-Западном направлении в ставке в Кишинёве.
За образцовую многолетнюю службу А. Т. Штыров был награждён многими орденами и медалями.
Из разведки флота переназначен офицером оперативного управления штаба ТОФ, заместитель начальника штаба Камчатской флотилии.
В феврале 1984 года по личному ходатайству Начальника Генерального штаба маршала Ахромеева А.Штырову присвоено воинское звание контр-адмирал.
С 1985 по 1988 годы - заместитель начальника военно-морского управления Командования войск на Юго-Западном направлении в ставке в Кишинёве.
За образцовую многолетнюю службу А. Т. Штыров был награждён многими орденами и медалями.
Имел прозвища: от подводников — "Неулыба"; от разведчиков — "Штирлиц"; от командования — "Последний из могикан", "Адмирал от сохи".
Это о нем высказывались видные флотские военачальники и маринисты:
Это о нем высказывались видные флотские военачальники и маринисты:
Вице-адмирал В. Кругликов, командир 8-й оперативной эскадры в Индийском океане (1980 г.): «Такие, как Штыров, и были становым хребтом, на котором держался флот».
Адмирал В.Сидоров, командующий Тихоокеанским флотом (1982 г.): «За время службы на Балтийском и Тихоокеанском флотах передо мной прошли тысячи флотских офицеров, но обладающего таким даром анализа я не встречал».
Адмирал Э.Спиридонов, командующий Тихоокеанским флотом (до своей гибели в 1982 г.): «Не знаете? А этот все знает!».
Капитан 1 ранга Н.Черкашин: «Есть в морской разведке один тертый жизнью и битый начальством адмирал, из командиров-подводников.
Друзья зовут его Канарисом, я считаю, что это Шерлок Холмс в морском варианте, во всяком случае, контр-адмирал Анатолий Тихонович Штыров, поседевший в разведке Тихоокеанского флота, аналитик от Бога, за его спиной самые яростные годы «холодной войны».
О таких говорят - Зубр. Видит не на три метра под землей, а на три мили под водой».
На протяжении почти 40 лет сочинял стихи (для себя), о чём сослуживцы не имели понятия. Множество стихов из-за неустроенности жизни потеряно.
В общей сложности прослужил в ВМФ 44 года, из них на Тихоокеанском флоте — 40 лет (Камчатка, Приморье), где в совершенстве познал гул стихий и мог сочинять стихи в редкие минуты отдыха и раздумий.
Автор книг стихов "Моряна" (Молдова), "Солёные ветры", в прозе — "Жизнь в перескоп. Видения реликтового подводника", "Приказано соблюдать радиомолчание", "Морские бывальщины" и других.
В 1992 году контр-адмирал Анатолий Тихонович Штыров, как ветеран "холодной войны на море", был приглашён в Китайскую республику Тайвань, где был награждён нагрудным знаком "Почётный подводник ВМС Тайваня".
За свои публикации объявлен лауреатом литературных премий им. Андрея Первозванного и "Золотой кортик".
Жена — геолог-дальневосточница.
На протяжении почти 40 лет сочинял стихи (для себя), о чём сослуживцы не имели понятия. Множество стихов из-за неустроенности жизни потеряно.
В общей сложности прослужил в ВМФ 44 года, из них на Тихоокеанском флоте — 40 лет (Камчатка, Приморье), где в совершенстве познал гул стихий и мог сочинять стихи в редкие минуты отдыха и раздумий.
Автор книг стихов "Моряна" (Молдова), "Солёные ветры", в прозе — "Жизнь в перескоп. Видения реликтового подводника", "Приказано соблюдать радиомолчание", "Морские бывальщины" и других.
В 1992 году контр-адмирал Анатолий Тихонович Штыров, как ветеран "холодной войны на море", был приглашён в Китайскую республику Тайвань, где был награждён нагрудным знаком "Почётный подводник ВМС Тайваня".
За свои публикации объявлен лауреатом литературных премий им. Андрея Первозванного и "Золотой кортик".
Жена — геолог-дальневосточница.
Проработала 35 лет на Колыме, в Якутии, в горах Сихотэ-Алиня, на Камчатке.
Вырастил двух сыновей.
Вырастил двух сыновей.
Вячесла́в Штыро́в (родился 23 мая 1953, Хандыга, Томпонский район, Якутская АССР) — российский и якутский политический и общественный деятель, Президент Республики Саха (Якутия) (2002—2010).
У контр-адмирала Анатолия Тихоновича Штырова, было как бы две жизни.
У контр-адмирала Анатолия Тихоновича Штырова, было как бы две жизни.
Одна — внешняя, на поверхности.
И другая жизнь, как у подводной лодки в глубинах Мирового океана, с почти никому не известным местонахождением ...
Это была другая половина его судьбы — литературная, поэтическая, скрытая от глаз начальства, от публики и, к сожалению, не известная в литературной среде.
КАМЧАТСКОЕ УТРО
Вулканы спят. И море не кипит.
Ушли тепло и мрак вчерашней бури.
И тишина. Со мной одна не спит,
И белый лоб Вилючинская хмурит.
А вот и пёс приблудный. Не один
Встречаю утро, значит, в эту стужу.
Он трётся о сукно моих штанин,
Как будто век со мной, бродяга, дружен.
Ты только, шелудивый, помолчи.
Будь человеком, помолчи со мною.
Присядь и подхалимски не стучи Хвостом.
Я полон этой тишиною.
Как хорошо, что нет вокруг людей!
Тебе на них не надо пастью щерить,
А мне совсем не хочется, ей-ей,
Ни вежливость блюсти, ни лицемерить.
Я эту ночь провёл на берегу,
Сидел, курил, уйдя с измятой койки,
И слушал гул, протяжный моря гул.
А ты, конечно, шарил на помойке.
Так хорошо на этом берегу!
Здесь призраки в давно застывшем чуде
Историю России стерегут
Заклёпанными жерлами орудий.
Здесь, на краю заброшенной земли,
Не ведая крутой науки боя,
Немеркнущую славу обрели
Простые безызвестные герои.
Из грозных бурь и вязкой тишины,
Как горные пласты, ложатся годы,
Где дальними сполохами войны
Освещены забытые походы.
Придёт закономерная пора,
И новое, слепое поколенье
Всё, ярко пережитое вчера,
Повыбросит без тени сожаленья.
Ты мне больную лапу не тяни!
Она, как и положено собаке,
Не перебита, Боже сохрани,
Из-за угла, а смята в честной драке.
Уже вовсю окрасился восток,
А мы сидим в тиши необычайной.
Ну что ж, пошли. Ты здорово помог
Мне в эту ночь, друг верный, друг случайный.
Камчатка, Сопка Любви, декабрь 1978 г.
* * *
Расчистив пыль уже прожитых лет, КАМЧАТСКОЕ УТРО
Вулканы спят. И море не кипит.
Ушли тепло и мрак вчерашней бури.
И тишина. Со мной одна не спит,
И белый лоб Вилючинская хмурит.
А вот и пёс приблудный. Не один
Встречаю утро, значит, в эту стужу.
Он трётся о сукно моих штанин,
Как будто век со мной, бродяга, дружен.
Ты только, шелудивый, помолчи.
Будь человеком, помолчи со мною.
Присядь и подхалимски не стучи Хвостом.
Я полон этой тишиною.
Как хорошо, что нет вокруг людей!
Тебе на них не надо пастью щерить,
А мне совсем не хочется, ей-ей,
Ни вежливость блюсти, ни лицемерить.
Я эту ночь провёл на берегу,
Сидел, курил, уйдя с измятой койки,
И слушал гул, протяжный моря гул.
А ты, конечно, шарил на помойке.
Так хорошо на этом берегу!
Здесь призраки в давно застывшем чуде
Историю России стерегут
Заклёпанными жерлами орудий.
Здесь, на краю заброшенной земли,
Не ведая крутой науки боя,
Немеркнущую славу обрели
Простые безызвестные герои.
Из грозных бурь и вязкой тишины,
Как горные пласты, ложатся годы,
Где дальними сполохами войны
Освещены забытые походы.
Придёт закономерная пора,
И новое, слепое поколенье
Всё, ярко пережитое вчера,
Повыбросит без тени сожаленья.
Ты мне больную лапу не тяни!
Она, как и положено собаке,
Не перебита, Боже сохрани,
Из-за угла, а смята в честной драке.
Уже вовсю окрасился восток,
А мы сидим в тиши необычайной.
Ну что ж, пошли. Ты здорово помог
Мне в эту ночь, друг верный, друг случайный.
Камчатка, Сопка Любви, декабрь 1978 г.
* * *
Храню в душе бесценную находку —
Свой звёздный час, когда на глубине
Водил свою упрямую подлодку.
Там грозного величия полна,
Гнетущая для слабых, тишина.
Пока живой, да будет жить со мной
Мой экипаж, исполненный отваги,
С которым покрестил я шар земной
На деле, под водой, не на бумаге.
Их не забуду, в памяти храня,
За то, что трусость выжгли из меня.
Гнетущая для слабых, тишина.
Пока живой, да будет жить со мной
Мой экипаж, исполненный отваги,
С которым покрестил я шар земной
На деле, под водой, не на бумаге.
Их не забуду, в памяти храня,
За то, что трусость выжгли из меня.
Мы не успели подвигов свершить,
Попасть в легенду. То — судьбы капризы.
Но там, где мы единожды прошли,
Был сонм врагов тревогою пронизан,
Попасть в легенду. То — судьбы капризы.
Но там, где мы единожды прошли,
Был сонм врагов тревогою пронизан,
И может быть, всё рации стучат
Зловещие столбцы координат.
Боялся враг! Осиное гнездо
Гудело так, в эфире было тесно —
И янки, и потомки бусидо,
И новые потомки Поднебесной.
И до сих пор нет атомной чумы
Лишь потому, что там не спали мы,
Зловещие столбцы координат.
Боялся враг! Осиное гнездо
Гудело так, в эфире было тесно —
И янки, и потомки бусидо,
И новые потомки Поднебесной.
И до сих пор нет атомной чумы
Лишь потому, что там не спали мы,
Укутанные пеной с головой,
Когда стальная рыба в знобкой дрожи,
Взвывала сталь, мы панцирь ледяной
С лица сдирали с бородой и кожей,
Когда стальная рыба в знобкой дрожи,
Взвывала сталь, мы панцирь ледяной
С лица сдирали с бородой и кожей,
Когда в кипенье волн гороподобном
Ждала нас бездна холодом утробным.
Мне грустно вспомнить неизбежный час,
Когда, изрезав под водой полмира,
По узкой сходне я в последний раз
Сошёл на пирс. Уже не командиром.
Но всё течёт. Усталый и больной,
Воюю вот с чернильницей штабной.
Ждала нас бездна холодом утробным.
Мне грустно вспомнить неизбежный час,
Когда, изрезав под водой полмира,
По узкой сходне я в последний раз
Сошёл на пирс. Уже не командиром.
Но всё течёт. Усталый и больной,
Воюю вот с чернильницей штабной.
А там — друзья, которых больше нет.
Растаял след отваги незабвенной.
Они — на дне. И миллионы лет
Не тронет их теперь дыханье тлена.
Их, родине списавшей не в укор,
Американцы ищут до сих пор.
Списавшей ли? Там памятник стоит
У пирса, кособокий и щербатый.
Его слепили из бетонных плит
Солдаты гарнизонного стройбата.
Сварили рубку из листовой жести,
И сурик не жалели. Всё по чести.
Подводному отдали кораблю
Дань местные народные умельцы,
Мы жёнам их собрали по рублю,
Так на Руси сбирали погорельцам.
А бронза — та на идолов нужна.
Большой расход, великая страна!
Кто помнит, этим время вымирать,
А дети долгогривые забудут
И будут с удивлением взирать
На это доморощенное чудо.
И только первогодки из подплава
Прочтут слова чужой и грустной славы.
А нам-то что? Уж недалёк расчёт.
Дела свои, как говорят, — "на бочку".
Придёт косая, скоренько сочтёт
И влепит уж не запятую. Точку.
1976 г.
* * *
Я помню, как Санина "Щука"
В зимовке торосы скребла,
А Санина Дашенька, в муках,
Ему близнецов принесла.
Для Сани — и гордость, и радость.
Да тут завопила беда:
А жить-то им, крохотным, надо,
Идти-то вот только куда?
Матросики вырыли яму,
Собрали в кладовках старьё,
Слепили лежанки из хлама.
Прими-ка, Дашуня, жильё!
И мы, убегая к рыбачкам,
Считали за долг и за честь
Притырить хоть сахара пачку,
Чтоб Даше послаще поесть.
Наладить дымящую печку,
Ступеньки в заносах пробить,
Проверить коробку-аптечку,
Дровишек каких нарубить.
Два года спустя мы узнали —
Настал же мученьям конец! —
Что Сане на Балтике дали
Две комнатки — счастья венец!
Напившись для первой разрядки —
Ведь повод-то, повод какой!
Гудела, как улей, Камчатка...
А в яму вселился другой.
1975 г.
Презентация книги А.Штырова "Жизнь в перескоп. Видения реликтового подводника" на http://www.youtube.com/playlist?list=PL0BD9D68EFA6F5C80
Комментариев нет:
Отправить комментарий