Это важное и патриотически-трогательное до слёз событие состоялось 23 апреля в уютном зале заседаний Областного Комитета, возглавляемого полковником в отставке П.Е.Конюшенко — также имеющего статус ребёнка военного времени.
Возрастной диапазон десяти собравшихся мужчин: 85 — 70 лет, среди них как родившиеся в годы войны на оккупированной территории и не оккупированной, так и в довоенное время.
Трудно передать словами боль воспоминаний о годах военного лихолетья, которое пережили участники «круглого стола»: голод, холод, гибель родных и близких людей, особенно родителей, сестёр и братьев, унижение и насилие со стороны оккупантов и их пособников — предателей народа.
Мне в равной степени было интересно слушать и полковника Петра Емельяновича Конюшенко, и старшего мичмана Ивана Николаевича Любченко — ныне возглавляющего городскую организацию «Детей войны»,
и капитана 1 ранга Владимира Гавриловича Еременко — председателя комитета ветеранов войны Харьковского районного совета ветеранов войны и труда, члена Совета областного общества ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича, и других - слушать и сравнивать со своими воспоминаниями.
Рассказывая о себе, я показал фотографию, датированную, примерно, 1942-1943 годами, на которой запечатлены выпускники детского сада и первоклассники начальной школы военного совхоза «Комсомолец» Кинельского района ныне Самарской области (Россия).
Именно здесь летом сорок первого года оказалась семья «врага народа» и отсюда мой отец Александр Павлович Пелевин, досрочно освобождённый из какого-то гулага, убыл на войну.
Моё военное детство, как бы, разбивается на два периода. Невыносимое чувство голода и озлобления на взрослых за это: в совхозе молочно-товарная ферма, конеферма и свиноферма, овощебаза и зерновой амбар - всё учитывалось и до грамма шло на фронт и в госпиталя: молоко, масло, сметана, мясо — нельзя было ни лизнуть, ни укусить, ни отрезать, ни, тем более, утащить.
Иногда давали сыворотку и подсолнечный жмых — это был праздник.
Рассказывая о себе, я показал фотографию, датированную, примерно, 1942-1943 годами, на которой запечатлены выпускники детского сада и первоклассники начальной школы военного совхоза «Комсомолец» Кинельского района ныне Самарской области (Россия).
Именно здесь летом сорок первого года оказалась семья «врага народа» и отсюда мой отец Александр Павлович Пелевин, досрочно освобождённый из какого-то гулага, убыл на войну.
Моё военное детство, как бы, разбивается на два периода. Невыносимое чувство голода и озлобления на взрослых за это: в совхозе молочно-товарная ферма, конеферма и свиноферма, овощебаза и зерновой амбар - всё учитывалось и до грамма шло на фронт и в госпиталя: молоко, масло, сметана, мясо — нельзя было ни лизнуть, ни укусить, ни отрезать, ни, тем более, утащить.
Тяжёлый детский труд налицо: уборка коровника или на свиноферме, чистка арыков оросительной системы, борьба с сорняками на полях, сбор соломы и её скирдование, трамбовка силоса.
Круглогодично совхоз держал оборону от волков и лис.
Круглогодично совхоз держал оборону от волков и лис.
Помню, что зимой мы гонялись по глубокому снегу за зайцами, а летом выкуривали из нор сусликов, заливая их норы водой.
Запомнились похлёбка из чечевицы, синие оладьи из перезимовавшей в земле картошки и небывало крупные ягоды паслёна, который обильно рос на пепелище довоенного свинарника.
Еды было много, а люди пухли и умирали от голода.
Еды было много, а люди пухли и умирали от голода.
После Сталинградской битвы стали привозить военнопленных: мадьяры (венгры) сразу заявили нам, что «Гитлер капут!», румыны всё время говорили о «Катюше» (видимо, им досталось 19 ноября 1943 года), а немцы пели «Вольга, Вольга — мать родная», наверняка зная о недавнем существовании ниже по Волге, в Саратовской области республики поволжских немцев.
Кстати, они видели, как мы, малыши и подростки, учимся ползать по-пластунски, бросать гранаты в окоп, маскироваться на местности. За победу в таких военизированных играх полагались призы!
Так у меня появилась шапка-ушанка с красной звездой, затем валенки — и, таким образом, получили с братом возможность поочерёдно ходить в школу зимой.
Кстати, они видели, как мы, малыши и подростки, учимся ползать по-пластунски, бросать гранаты в окоп, маскироваться на местности. За победу в таких военизированных играх полагались призы!
Не забыть мне и того, что после получения кем-нибудь из рабочих совхоза письма-треугольника с фронта или «похоронки» из райвоенкомата, мы сразу собирали посылки на фронт и в каждой из них лежал носовой платок, на котором мною «крестиком» было вышито «Бей фашистов, солдат!».
Наша мама Аня с тремя детьми вся извелась: от отца давно с фронта не приходили весточки.
Наша мама Аня с тремя детьми вся извелась: от отца давно с фронта не приходили весточки.
Отец обнаружился тяжело контуженный, но с руками и ногами в одном из госпиталей областного города Сумы на Украине.
Сначала туда, «на разведку», была в сентябре 1944 года отправлена моя старшая сестра Тамара, к концу того же года там оказались и мы: мама и её два сына — я и младший брат Александр, которому мне случайно в состоянии эйфории «удалось» разбить бровь 9 мая 1945 года: после команды «Последний залп по фашистам — огонь!», наступив на лопату, черенок которой, описав дугу, чуть не лишил брата глаза, шрам остался на всю жизнь.
И ещё запомнился этот этап моего военного детства тем, что мы с братом в коротких штанишках с лямками «крест-накрест», как тогда говорили, всё время выступали перед ранеными бойцами в госпиталях — за одну из песен нам здорово хлопали.
Запомнились слова: «У Ерёмы и Фомы одинаковы штаны. Футы-нуты, лапти гнуты — одинаковы штаны!», после чего руки в бока и вприсядку. Нас, Вовку и Сашку, всё время спрашивали: а кто из нас Ерёма и Фома?
Бойцы и медсёстры каждый раз смеялись до слёз, так как мы отвечали, что не знаем, кого и как зовут!
Сначала туда, «на разведку», была в сентябре 1944 года отправлена моя старшая сестра Тамара, к концу того же года там оказались и мы: мама и её два сына — я и младший брат Александр, которому мне случайно в состоянии эйфории «удалось» разбить бровь 9 мая 1945 года: после команды «Последний залп по фашистам — огонь!», наступив на лопату, черенок которой, описав дугу, чуть не лишил брата глаза, шрам остался на всю жизнь.
И ещё запомнился этот этап моего военного детства тем, что мы с братом в коротких штанишках с лямками «крест-накрест», как тогда говорили, всё время выступали перед ранеными бойцами в госпиталях — за одну из песен нам здорово хлопали.
Запомнились слова: «У Ерёмы и Фомы одинаковы штаны. Футы-нуты, лапти гнуты — одинаковы штаны!», после чего руки в бока и вприсядку. Нас, Вовку и Сашку, всё время спрашивали: а кто из нас Ерёма и Фома?
Бойцы и медсёстры каждый раз смеялись до слёз, так как мы отвечали, что не знаем, кого и как зовут!
Зато нам что-нибудь перепадало съестного из госпитального пайка.
Самое интересное в этой истории то, что в последний раз с этой народной шуточной песней мы выступали в победном году в актовом зале школы №4, которая мне стала родной вплоть до июня 1953 года.
Каждый участник «Круглого стола» рассказал не только о годах военного лихолетья, но и о том, как сложилась его послевоенная судьба. Проведённая в стенах Харьковского областного Комитета МУСУВ встреча «детей войны» была «замечена» журналистами. И я информирую читателей блога, что она 21-23 мая будет показана по ОТБ (канал 39) Харьковского областного телевидения.
Фото автора материала и неизвестного автора времён Великой Отечественной войны 1941-1945 годов (из семейного архива).
Каждый участник «Круглого стола» рассказал не только о годах военного лихолетья, но и о том, как сложилась его послевоенная судьба. Проведённая в стенах Харьковского областного Комитета МУСУВ встреча «детей войны» была «замечена» журналистами. И я информирую читателей блога, что она 21-23 мая будет показана по ОТБ (канал 39) Харьковского областного телевидения.
Фото автора материала и неизвестного автора времён Великой Отечественной войны 1941-1945 годов (из семейного архива).
В первом ряду (внизу) третий слева Сашка Пелевин, в третьем ряду крайний слева Вовка Пелевин.
Хотелось бы получить данные и о тех, кто на фото с нами.
Хотелось бы получить данные и о тех, кто на фото с нами.
Моя покойная мать Анна Дмитриевна Пелевина (Лушина), ушедшая в мир иной на 91-ом году жизни, и моя сестра Тамара Александровна Громова (Пелевина), которая, «догоняя» по возрасту маму, через полтора месяца отметит в Калининграде 85 лет, неоднократно говорили мне, что в первом классе я сидел за одной партой с девочкой Людой, но и сами не смогли опознать её на этой фотографии, а она на ней определённо присутствует.
Может, откликнется?
Несмотря на возраст, готов и встретиться...
Участник «Круглого стола»
Владимир ПЕЛЕВИН
Комментариев нет:
Отправить комментарий